Стихи. Дорошко-Берман Наталья

Боюсь, что не встречусь с тобою... (ст. Боюсь, что не встречусь с тобою, Наш день, наш ручей пересох, И сердце исходит любовью, Тоски обнажая песок. Бессонницы черная птица Забот моих зерна клюет, И ночь за окошком томится, Ее охраняя полет. Но снова, распахнутой сини По капле себя раздарив, Наполнюсь сознанием силы В лучах позабытой зари. Пойду, ее лаской согрета, Уже не предвидя беды, Туда, где за кромкою света Твои потеряю следы. И стану я тем уж довольна, Что ты, не спросивши меня, Живешь и светло и привольно В темнице печального дня, Что больше не будет нам тесно Под узким клочком синевы, Что мне не пропеть тебе песни О чьей-то ушедшей любви.

Бессилье дня бессилье ночи множит... Бессилье дня бессилье ночи множит. Рука твоя покорна и легка. Ты умираешь, ты уже не можешь Вернуться хоть на миг издалека.    Прошу для тебя я рая    У ночи глухой, беззвездной.    Зачем ты уходишь рано,    Зачем я живу так поздно? И не спастись. Лишь ватная усталость. Кресты деревьев, черных птиц кресты. Любимый, все, что в жизни мне осталось – Быть сторожем в дому, где стонешь ты. И видеть, как в распахутые двери Небытие приходит неспеша... Ведь так и не сумели мы поверить, Что есть у нас бессмертная душа.    Прошу для тебя я рая    У ночи глухой, беззвездной.    Зачем ты уходишь рано,    Зачем я живу так поздно?    Но, может быть, всею дрожью    К истокам припав творенья, Я в этой ночи порожней Вдруг стану душой твоею ?

В моем распахнутом покое...

В моем распахнутом покое
Звучит лишь эхо высоты.
Ах, как смычком вожу легко я,
Когда меня похвалишь ты!
Не бойся, сердце бьется ровно,
Так ровно бьется, что хоть плачь,
И для меня теперь ты ровня,
Учитель, музыкант, скрипач!
Давай-ка вместе поиграем,
Пускай сердца забьются в такт,
Любя, рождаясь, умирая,
Над шифром нотного листа.
Волны приливы и отливы
Ракушек подметают сор,
И я, как пойманная рыба,
Глотаю воздух и песок,
Но ты развязываешь невод,
И в наступившей тишине
В морскую глубь уходит небо,
Чтоб добежать волной ко мне.
Не въявь так вплавь с тобой останусь,
В галлюцинациях, в бреду,
Но вновь с другими пью и старюсь
И вновь, как в плен, к себе бреду.

Видишь, как деревья голые

Видишь, как деревья голые
В том саду за нашей школою,
Синеву исчеркав ветками,
Устремляются в полет,
И в узорах солнца яркого
Лужи кажутся помарками,
Слышишь, женщина усталая,
Словно девочка, поет?
Ты узнал ее, наверное,
Ведь была подругой верною
Семилетняя красавица
Семилетнему юнцу.
Все на круги возвращается,
Мальчик с девочкой встречается,
Лишь морщинки рябью легкою
Разбежались по лицу.
Трижды продана и предана,
Никому, как встарь, не предана
Вспоминает все, что вспомнилось,
Но заплакать не дано.
Что весною душу ранило
Залечила осень ранняя,
А зима снежком присыпала
То, что осенью черно.
Видишь, как деревья голые
В том саду за нашей школою,
Синеву исчеркав ветками,
Устремляются в полет?
Жизнь написана с помарками,
Стынет в лужах солнце жаркое.
Слышишь, женщина усталая, 

Словно девочка, поет?

Войди в мой сон на грани дня

Войди в мой сон на грани дня.
Войди в ту трещину пространства,
Где ты с привычным постоянством
Подолгу смотришь на меня.
Где перепутаны давно
Узоры нашего страданья,
И тишина есть пониманье,
И улыбаться нам дано,
И долгих наших лет итог -
Лишь отдаленный шум прибоя
Седого моря, где с тобою
Нам умереть назначен срок.
Войди в мой сон на грани дня,
Пока там небо голубое,
Покуда черною бедою
Не запеклись его края,
Покуда память нам дана
Разбитый день крепит любовью,
Покуда живы мы с тобою.
Войди в мой сон на грани дня.

Дорога дальняя горька

Дорога дальняя горька
И удивительно знакома.
Идти от дома и до дома
И от греха и до греха.
Но есть пути в иной предел,
Где все подвластно вдохновенью
И где дано стихотворенью
Переписать неверный день.
Да будут помыслы чисты,
Да будут замыслы безгрешны,
Когда, как спелая черешня 

Сорвется слово с высоты.

За горизонтом ваших губ

За горизонтом ваших губ
Лишь только небо.
Я каждый шаг ваш стерегу
Упрямо, немо.
Калитка скрипнула в саду,
И почки вздулись,
Я ничего от вас не жду,
Я просто жду вас.

Здесь разрастётся у плетня
Крапива злая.
Вы не узнаете меня,
Я это знаю.
За облаками вас лови-
В наш век нелётный!
Для платонической любви
Вы так бесплотны...

За горизонтом ваших губ-
Лишь только небо.
Я каждый шаг ваш стерегу
Упрямо немо.
Калитка скрипнула в саду,
И почки вздулись,
Я ничего от вас не жду,

Я просто жду вас.

Завертел Бог планеты и звезды

Завертел Бог планеты и звезды,
В них такое законов число,
Что вмешаться в их ход уже поздно,
Даже если несут они зло.
И пока на безумных планетах,
Мы решаем, быть нам иль не быть,
Пролила уже Аннушка где-то
Каплю масла на рельсы судьбы.
И уже не зависит от Бога,
И совсем не зависит от нас,
Что шагаем мы смерти дорогой
В тот судьбою назначенный час.
В небе солнце по-прежнему светит,
Но труба уж играет отбой.
Вот несется, как яростный ветер,
Наш последний трамвай роковой.
Только пусть бы хватило нам воли
Миг последний у жизни украсть,
Чтоб потом, уж не чувствуя боли,
Головою на рельсы упасть.
Мы рванемся в другую обитель,
В изначальный, далекий наш дом,
И окликнет нас Воланд: «Летите!
Жизнь прошла, смерть прошла. Мы вас ждем!»

Из тебя не создать мне идола

Из тебя не создать мне идола,
Не проснется к тебе любовь.
Отраженье свое увидела,
Когда встретилась я с тобой.
Поцелуемся неприкаянно,
Ощутим холодок стекла.
Между нами стена зеркальная,
Не пропустит она тепла.
Ты по ту, я по эту сторону,
Сиротливо тебе и мне .
Друг, найди для себя достойную
В зазеркальной своей стране.

Кружатся, кружатся листья осенние

Кружатся, кружатся листья осенние,
Кружатся люди, желая спасения.
Если кружиться, кружиться, кружиться,
То создается иллюзия жизни.
Кружимся врозь мы и кружимся парами,
Стали давно мы усталыми, старыми,
Не замечая в заботах кружения
Грустного этого преображения.

Что же нам делать с душою израненной,
Коль эпилог всем известен заранее?
Толку что плакать и толку что каяться,
Облаком снежным зима уже катится.
Ты подойдешь ко мне, в танце заверченной,
Скажешь с улыбкою странно доверчивой:
«Остановись у черты обозначенной,
Вовсе не все еще нами утрачено!»

И, повинуясь, пойду за тобою,
Счастьем твоим, наполняясь и болью,
К этой черте, что маячит за кругом,
Где суждено постиженье друг друга.
И в обретенном покое душевном,
Том, что не мог нам достаться дешевле,
Черное с белым никак не разделится,
Стало быть, проще прощать и надеяться. 

Курортный роман

 Красками неба играет вода,
В пене прибоя зовёт искупатся.
Завтра мне плыть, а тебе оставаться.
Больше не встретимся мы никогда.

Ах, этот вечный курортный роман,
Где неуместен мотив притязанья!
«- Дай адресок, - скажешь ты на прощанье, -
Может, случится увидиться нам».

Что же поделать, хотим – не хотим, -
Там, за кормою останется лето.
Ты меня любишь... Не будем об этом.
Ты меня любишь... Давай помолчим.

Красками неба играет вода,
В пене прибоя зовёт искупатся.
Завтра мне плыть, а тебе оставатся.
Больше не встретиться нам никогда.

Любовь моя – вдох без надежды на выдох

Любовь моя – вдох без надежды на выдох.
Ни словом, ни взглядм её я не выдам.
Любовью своей лишь себя согревая,
Любимый, в каком я долгу перед вами!
Но в ней признаваться – как мчаться на лыжах,
Когда крутизна подступает все ближе,
Тебя от земли отрывая, как птицу,
Чтоб выше взлететь и вернее разбиться...
Хотела бы слушать я ваше дыханье,
Да ночь, затихая, мне платит стихами,
И сна дуновеньем, горячим и дерзким,
И лаской другого, беспомощной, детской.

Милый, наш месяц кончается летний

Милый, наш месяц кончается летний.
Разве в том моя вина?
Знаю, что стала твоею последней.
Ты отступись от меня.
Без сожаленья входи в мою осень.
Стерпится все, даже боль.
И не сердись: словно глаз твои просинь,
Выцвела наша любовь.
Тихой пчелою приблизится жалость,
Горечь, как мед, соберет.
Завтра опять мои губы жалит
Твой неприкаянный рот.
Все перепето. Кружится кассета
С лентой вчерашнего дя.
Милый мой, наше просрочено лето,
Ты отступись от меня.

На закате костер был неистов

На закате костер был неистов,
И ознобом тянуло с реки.
У костра собрались альпинисты
И негромко читали стихи.
Словно флягу пускали по кругу –
Каждый влагу их горькую пил.
Так справляли поминки по другу,
Что сорвался и трос обрубил.
Может, правильным выбор и не был,
Мог спастись, но спасаться не стал,
Чтоб того, кто цеплялся за небо,
Не тащить за собою в провал.
А писал он о странствиях дальних
И о том, что не любит уют,
И звучали все строки банально,
Но об этом не думалось тут.
Плыл в тот вечер над лесом, над летом,
Над тоской поминального дня
Вздох деревьев: «Не стало поэта»,
Ветра вздох: «Не судите меня».

Над глубокой рекою

Над глубокой рекою
Да над темной водой
Ты сказал мне: «Буду ждать я.
Может, станешь ты вдовой».
Шли года. Когда встречались,
Молча взгляд мой ты ловил.
Муж ушел. Ведь не любил он
Так, как ты меня любил.
И опять тебя встречала –
Не жена и не вдова,
И опять тебе надежды
Не желала подавать.
Над глубокой рекою
Да над темной водой
Ты сказал: «Я уезжаю».
Я сказала: «Бог с тобой!»
Не забыта, не отмыта
Эта старая вина.
У разбитого корыта
Засиделась я одна.
Мне любовь тому порукой:
Если б ты из тьмы возник,
Наплевать, что я старуха,
Наплевать, что ты старик.

Над речкой тает лунный свет

Над речкой тает лунный свет,
Чернеют листья краснотала.
Ты говоришь: "Она летала",
Я говорю: "Ее здесь нет".
Ее здесь нет и нет нигде.
И ветер плачет о потере,
А ты глядишь осиротело,
Как рябь кружится по воде.
Возможно ль тени верным быть,
Когда так ярки наши лица?
Ты говоришь: "Она, как птица,
Другую мне не полюбить".
А может, это только бред?
Ты улыбаешься устало
И все твердишь: "Она летала".
"Я научусь!", - кричу в ответ

Не проси, не буду рядом

Не проси, не буду рядом, не жалей о том нисколько.
Срок придет – и мы заплатим по счетам любых невзгод
И под пестрым серпантином, под расцвеченною елкой
Мы заплачем, мы запляшем, провожая старый год.
Если все ж в тоске метельной телефон знакомо вздрогнет,
Если ты поднимешь трубку, и молчание в ответ,
Это я к тебе примчалась под окном стоять сугробом
И зализывает вьюга каблуков замерзший след.
И когда порою хмурой станет холодно в квартире
И от слов твоих печальных растревожится жена,
«Все пройдет, - ты ей ответишь, - 
Знать, простуда прихватила.
Все пройдет, как снег проходит, что сереет у окна.

Не хочется драться, и счастье так близко

Не хочется драться, и счастье так близко, 
Но щелкают зубы, но сыплются искры. 
Мы голодны просто, мы просто ослепли 
И раним друг друга за горсточку пепла. 
Себя утешаем, что, выйдя из драки, 
Начнем побежденным зализывать раны. 
И прочь изгоняем сознанья, что вечны 
Увечья соперников, наши увечья. 
Прости же нас, время, за то, что забыли, 
Кого мы любили и как мы любили. 
Позволь нам родиться с иною судьбою, 
Позволь нам пролиться водою живою.

Неужели все пройдет

Неужели все пройдет
И ничто не повторится?
Год за годом, день за днем
Увядают наши лица.
И уже стучится в дверь
Неизбежность расставанья
С тем, что так и не смогла
Обессмертить я словами.
А хотелось всем назло
Свой мотив пропеть отлично,
Чтобы голос мой звучал
На небесной перекличке.
Но расплачутся стихи
Строчек мутными слезами,
И швырнет меня судьба
Тишине на растерзанье.

Предательства вкус

Предательства вкус на губах после сна.
Еще ничего не случилось.
Вина сновидений – моя ли вина?
Окликни меня, сделай милость!
Еще ничего не посмела сказать,
Но в дальнем лесу заблудилась.
Светились во тьме только волчьи глаза.
Окликни меня, сделай милость!
Всю ночь и весь день провела, как в бреду,
И плакала я и молилась.
Не знаю, куда и зачем я бреду.
Окликни меня, сделай милость!
И я оказалась на том берегу,
И в танце с тобой закружилась,
Но имя твое повторить не могу.
Окликни меня, сделай милость!

Предчувствие

И земляника догорает у основанья стебелька,
И, пыльным золотом играя, как зной, колышется река.
Но в ритмах бешеного лета ты начинаешь различать
Дождей непролитых приметы, снегов сербряную прядь.

Задует хмурый ветер берез и кленов свечи,
И оборванка осень рванется нам навстречу.
А после снегопада куражится и вьюгам,
И с осенью расстаться – как с ветренной подругой.

И земляника догорает у основанья стбелька,
И, пыльным золотом играя, как зной, колышется река.
Но, дни считая обреченно, предвидя всех событий ход,
Глядишь на съежившийся, черный, на стебельке повисший плод.

Задует хмурый ветер берез и кленов свечи,
И оборванка осень рванется нам навстречу.
А после будем греться в продрогшем мире этом
       От лета и до лета, от лета и до лета.

Прощайте сегодня

 Прощайте сегодня, а завтра 
Успеть бы подняться туда, 
Где тянется след динозавра 
По плитам крутого хребта. 
Природы случайная милость, 
Загадочной воли дары? 
Как эти следы сохранились 
В извилинах горной коры? 
Качаются сонные дали, 
Колышется гибельный зной, 
В сиреневый сумрак миндаля 
Врывается вдруг мезозой. 
По серому пеплу вулкана 
Их путь однозначен и прост, 
Еще не постигла их кара 
За то, что огромен их рост, 
Еще не настигла их вечность, 
Что каменным делает след, 
В их мудрых глазах человечьих 
Еще обреченности нет. 
Я слушаю долгие речи 
О том, как исчезли они, 
И все же надеюсь на встречу 
С далеким, бесстрашным, одним, 
Который боролся и выжил 
На грани последненго дня, 
Следами горячими выжег: 
«Ищите, ищите меня!» 
Я, как за иголкою нитка, 
За следом повьюсь до конца, 
Но бабочка я однодневка, 
Моя облетает пыльца. 
Прощайте, июньские зори. 
Мир снова недвижен и тих, 
И гор золотые узоры 
Стираются с крыльев моих.

Рассвет

Ветер дробью дождя барабанит легонько.
Где-то лает собака сердито и горько.
Это долгая ночь пролилась без остатка,
Это сон, словно вор,ускользает украдкой.

Войди в мой сон на грани дня,
Войди в ту трещину пространства,
Где ты с привычным постоянством
Подолгу смотришь на меня,
Где перепутала давно
Узоры нашего страданья
И тишина есть пониманье,
И улыбаться нам дано.

Ветер дробью дождя барабанит легонько.
Где-то лает собака сердито и горько.
Это долгая ночь пролилась без остатка,
Это сон, словно вор,ускользает украдкой.

Войди в мой сон на грани дня,
Пока там небо голубое,
Покуда черною бедою
Не запеклись его края,
Покуда память нам дана
Разбитый день крепить любовью,

Покуда живы мы с тобою,
Войди в мой сон на грани дня!
Ветер дробью дождя барабанит легонько,
Где-то лает собака сердито и горько.
Лужи черный овал, листьев вздох оробелый.
День повис за окном, высыхающий, белый.

Яблоки

                  из цикла "Ностальгия по детству"

Нам жить, постоянством себя согревая.
Пусть я изменилась, и ты не такой.
Но все-таки яблоки мы воровали
Из этого сада над этой рекой!

Забудем, что неповторимо мгновенье,
Опять заберемся в полуночный сад,
И нас никогда не поймают, поверь мне,
Ведь пес на цепи, а хозява спят.
И нас никогда не поймают, поверь мне,
Ведь пес на цепи, а хозява спят.

Ну что ж ты, дружище, добытое бросил,
Едва лишь услышав, как пес зарычал?
В ненастную осень, в тревожную осень
Ты яблочной осенью детство встречай!

Забудем, что неповторимо мгновенье,
Опять заберемся в полуночный сад,
И нас никогда не поймают, поверь мне,
Ведь пес на цепи, а хозява спят.
И нас никогда не поймают, поверь мне,
Ведь пес на цепи, а хозява спят.