Виктор Шендерович:

Тщеславия пост. 


В конце девяностых Игорь Иртеньев сообщил по секрету, что у Беллы Ахмадулиной есть стихотворение, посвященное мне. 
Я даже как-то не слишком поверил в это: с Беллой Ахатовной я был знаком шапочно; несколько раз оказывался в одном пространстве, кланялся, целовал руку, принимал царственное благоволение… 

Уже после ее смерти Борис Мессерер подтвердил существование стихотворения и показал его мне, и даже разрешил сфотографировать подлинник, но попросил не публиковать: кажется, на фоне очередных ментальных обострений, происходивших в любезном Отечестве, его смутила еврейская тема. 

И вот - спасибо Марку Галеснику и Азарию Плисецкому - стишок опубликован. Он прекрасен - и чудный голос Беллы так хорошо слышен в нем! А что моя фамилия счастливо (для меня) выскочила в последней строке, - стало, я думаю, удивлением и для самой Беллы: стишок пророс в эту сторону сам собой, а предназначен был для выражения нежных чувств к совсем другим «рабиновичам» - моему другу Игорю Иртеньеву и замечательному поэту Вадиму Рабиновичу.

Но какое же это было счастье - обнаружить себя в рукописи Беллы Ахмадулиной! Чувствую себя Бобчинским, про существование которого узнал-таки государь-император. И даже похвалил. 




Белла Ахмадулина


В стране берёз, лугов, лесоповала,
в отчизне неоплаканных могил,
Я многих Рабиновичей знавала
и всяк из них мне был родим и мил.

Я каждого воспомню поименно,
страшась тебя, суровый патриот.
– О, Рабиновичи, – пишу несмело –
без вас в Рассее всё наоборот.

Посредь Москвы раздольищ и побоищ,
когда в ночи взираю на луну,
я знаю: есть один не Рабинович,
он – Шендерович. Я его люблю.

1998