ЗНАКОМЬТЕСЬ, НАУМ САГАЛОВСКИЙ - ВИТЯЗЬ В ЕВРЕЙСКОЙ ШКУРЕ

ОСЕННЯЯ СОНАТА
Наум Сагаловский

Когда нас не будет
(а это, представьте, случится,
и что-то такое
давно уже в двери стучится,
да мало ли что,
да и час, как известно, неровен),
когда нас не будет,
останутся Бах и Бетховен,
останется Моцарт
и будет парить
над мирами,
безумный Шопен,
дай Бог памяти – кто,
и другие.
И будут качаться под ветром
деревья нагие,
и жёлтые листья
к оконной прилепятся раме,
и осень придёт –
за минувшее лето расплата,
и тучи надвинет,
и дождь будет падать отвесно,
и кто-то
печальный
усядется в мягкое кресло,
поставит пластинку,
и будет кружиться соната.
И будет кружиться,
рыдать,
торопиться к финалу,
и сердце наполнит
такою тоской
сумасшедшей,
что впору уже
и поплакать
о жизни прошедшей,
как струи дождя,
утекающей мало-помалу…
Прощай, моя осень,
прощай,
да не будешь последней!
Последние птицы
гнездятся на крыше соседней,
последние шелесты,
звуки,
трава одичала,
последние муки –
уже до весны,
до начала.
О чём я печалюсь?
Ни имени нет,
ни именья,
звонков телефонных,
друзей, приходящих некстати,
любви на рассвете,
душевных бесед на закате…
Бросаем каменья,
потом собираем каменья.
…Кружится соната,
кружится,
сплетаются руки,
вершится судьба моя,
слышишь,
ломаются копья!..
С последним аккордом
повалятся
снежные хлопья,
повалятся хлопья,
и всё возвратится
на круги.
Убудут печали,
и сменится тризна
обедней…
Кончается музыка,
длится,
сейчас доиграет!..
Ну вот и простимся.
Листва на ветру
догорает.
Прощай, моя осень,
прощай,
да не будешь последней!..

ЗНАКОМЬТЕСЬ, НАУМ САГАЛОВСКИЙ - ВИТЯЗЬ В ЕВРЕЙСКОЙ ШКУРЕ

      Наум Иосифович Сагаловский  
              (род. в 1935 г. в Киеве) — поэт, сатирик, по основной профессии инженер, закончил Новочеркасский политехнический институт, в 1979 г. эмигрировал в США, живет в Чикаго, до эмиграции с Довлатовым знаком не был. Печатался в газетах «Новый американец», «Панорама», «Новости», журналах «Семь дней», «22» и др. Автор стихотворных книг «Витязь в еврейской шкуре» (Нью-Йорк, «Dovlatov's Publishing», 1982), «Песня певца за сценой» (Чикаго, «Renaissanse Publishing», 1988) и совместного с Вагричем Бахчаняном и Сергеем Довлатовым сборника «Демарш энтузиастов» (Париж, «Синтаксис», 1985).

СЕРГЕЙ ДОВЛАТОВ О НАУМЕ САГАЛОВСКОМ


У поэзии Наума Сагаловского есть характерная особенность. Ею восхищается либо крайне интеллигентная публика, либо – совершенно неинтеллигентная.
Так называемый мидлкласс поэзию Сагаловского – отрицает. И вот почему.
Писатель нередко выступает от имени своих героев. Это – распространенный литературный прием. Так писал Зощенко. А из наиболее даровитых современников – Ерофеев.
Сагаловский выступает от имени практичного, напористого, цепкого, упитанного еврейско-эмигрантского мидлкласса.
Мидлкласс узнает себя и начинает сердиться. Тогда Сагаловского называют циником, штукарем, безответственным критиканом и даже – антисемитом.
Это – глупо.
Умение шутить, даже зло, издевательски шутить в собственный адрес – прекраснейшая, благороднейшая черта неистребимого еврейства.
Спрашивается, кто придумал все еврейские анекдоты? Вот именно...
Сагаловский этo знает.
Еврей возвращает российской словесности забытые преференции – легкость, изящество, тотальный юмор. Таким же способом – представьте – написан "Домик в Коломне". И тем более – "Граф Нулин".
Через множество поколении Сагаловский восходит к рассказчикам неандертальской эпохи. Которым за байки и юмор разрешали не охотиться, а позднее – не трудиться...
Двадцать лет я проработал редактором. Сагаловский – единственная награда за мои труды.
Я его обнаружил. Вернее, он написал мне письмо. И там, между прочим, говорилось:
"...Поэты, пусть они и плохи,
 Необходимы нам, как свет,
 Поэт всегда – продукт эпохи,
 А без продуктов жизни нет..."
Я понял – это наш человек. Я притащил его в "Новый американец". Я давал ему советы. (Которые он решительно игнорировал.)
Мы вместе начинали. Вместе ушли из газеты. Так что судьба наша – общая...
С. ДОВЛАТОВ          © 1996 - 2013 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал"



РЕКВИЕМ

                К сведенью всех джентльменов и дам:
                вечная память ушедшим годам!

 Вечная память голодному детству,
 свисту шрапнели, разрыву снаряда,
 шёпоту, крику, ночному злодейству,
 залпу салюта и маршу парада,
 красному галстуку, двойкам, пятёркам,
 счёту разгромному в матче футбольном,
 старым штанам, на коленях протёртым,
 девочке в белом переднике школьном.
                Милое детство, Кассиль и Гайдар!..
                Вечная память ушедшим годам.

 Вечная память сонатам и фугам,
 нежности Музы, проделкам Пегаса,
 вечная память друзьям и подругам,
 всем, не дожившим до этого часа,
 отчему дому, дубам и рябинам,
 полю, что пахнет полынью и мятой,
 вечная память котлам и турбинам
 вместе с дипломом и первой зарплатой!
                Мало ли била нас жизнь по мордам?..
                Вечная память ушедшим годам.

 Детскому плачу, газетной химере,
 власти партийной, что всем ненавистна,
 крымскому солнцу, одесской холере –
 вечная память и ныне, и присно!
 Вечная память бетонным квартирам,
 песням в лесу, шестиструнным гитарам,
 визам, кораллам, таможням, овирам,
 венскому вальсу и римским базарам!
                Свет мой зелёный любви я воздам,
                Вечная память ушедшим годам.

 Устью Десны, закарпатской долине,
 Рижскому взморью, Петровской аллее,
 телу вождя, что живёт и поныне –
 вечная память ему в мавзолее,
 вечная память парткому, месткому,
 очередям в магазине ”Объедки”,
 встречному плану, гудку заводскому,
 третьему году восьмой пятилетки –
                я вам за них и копейки не дам!..
                Вечная память ушедшим годам.

 Годы мои, как часы, отстучали,
 я их тасую, как карты в колоде –
 будни и праздники, сны и печали,
 звуки ещё не забытых мелодий
 Фрадкина, Френкеля, Фельцмана, Каца,
 я никогда их забыть не сумею…
 Боже, куда мне прикажешь податься
 с вечною памятью этой моею?..
                Сяду за стол, и налью, и поддам…
                Вечная память ушедшим годам!

Наум Сагаловский